Из цикла:

«Лучшие командиры
Подводных лодок
Советского Союза».

ПРДЛОЖЕННЫЙ ВЫХОД ИЗ ТУПИКА.

На 29 Дивизии подводных лодок учебный год боевой и политической подготовки заканчивался разбором действий каждой из них, достигнутых успехов и имеемых недостатков, планированием предстоящих задач на следующий учебный год. Отрадно было отметить, что все подводные лодки дивизии выполнили поставленные перед ними задачи курса подводных лодок (КПЛ) на текущий 1965 год, с положительными оценками, успешно провели торпедные и ракетные стрельбы.

Закрыть учебный год предстояло подводной лодке «К-163», под командованием капитана 2 ранга И. Людмирского, кстати, самой лучшей на соединении. Согласно плана боевой подготовки ПЛ должна была уйти на боевую службу (БС) на полную автономность к главной ВМБ вероятного противника на Гавайских островах.



Готовили лодку тщательно. Штаб дивизии ПЛ досконально проверил подготовку ее экипажа, доукомплектовал личный состав лучшими специалистами, взамен убывших по осенней демобилизации. Были досрочно проведены все регламентные работы на механизмах и системах лодки согласно наставлениям по планово-предупредительным осмотрам и ремонтам, действующих на ВМФ Советского Союза.

Погузили на борт боевые ракеты и торпеды с их приенением на случай войны по приказу МО СССР.

О готовности выполнения боевой задачи доложили в штаб ТОФ, получили «Добро» с точной датой выхода лодки для несения БС в заранее заданном квадрате.

Команде лодки дали три дня отдыха перед выходом в море. Личный состав за эти дни просмотрел все кинофильмы, имеемые на береговой базе 15 Эскадры подводных лодок, хорошо отдохнул и выспался до одурения. В эти дни команду лодки никто из дежурной службы дивизии не тревожил.

Ранним морозным утром в конце ноября 1965 года подводная лодка, попращавшись с родными берегами, прошла ворота Авачинской бухты, и взяла курс в заданный район Тихого океана для несения боевой службы. До назначенного района дошли без замечаний. Вовремя давали радиограммы о прохождении контрольных точек на переходе, и прочие необходимые данные согласно задания, так что Главком ВМФ и командование ТОФ всегда были информированы о месте нахождения ПЛ и ее действиях.

Успешно прошла первая половина отведенного времени нахождения на БС, а вот, в начале второй ее половины случилось непредвиденное: в одной из шахт с боевой ракетой приборы показали рост окислов азота. Центральный КП лодки приказал усиленно вентилировать данную шахту, прогоняя воздух через фильтры ФМШ. Уменьшение окислов азота было незначительным. Надо отметить, что в ракете морского базирования данного образца (Р-13) окислителем ракетного топлива (ТГ-02) являлась азотная кислота, и личный состав БЧ-2 правильно определил причину повышения окислов азота в шахте: в металле корпуса аврийной ракеты, где содержалась азотная кислота, образовался свищ, через который она и вытекала в шахту (по флотскому выражению – слезилась) в незначительном количестве.

По действующей инструкции в подобной ситуации командир ПЛ должен был всплыть в надводное положение, поднять аварийную ракету в верхнее положение, создать крен, сбросить ее за борт, и продолжать выполнять дальше поставленную боевую задачу. В военное время именно так бы все и было. Но в наше мирное непредсказуемое время поступить так было весьма опасно и опрометчиво по возможным последствиям: любая комиссия со специалистами ракетного оружия поставила бы под сомнение правомерность действия командира ПЛ в подобной ситуации, и доказала, что особой опасности для лодки и жизни личного состава данный инциндент не представлял угрозы, а командир поступил не профессионально и неграмотно. Поэтому, предвидя чем «пахнет» подобное расследование при возвращении лодки в базу, капитан 2 ранга И. Людмирский поступил иначе. Идя под РДП(работа дизелей под водой), по быстродейсвующей связи (СБД) он доложил о случившимся на КП ГК ВМФ, правильно обоснавав при этом, что вероятней всего в металле корпуса ракеты с содержанием азотной кислоты образовался свищ, откуда она поступает в шахту. Ответ пришел незамедлительно: «Всплыть в надводное положение, и максимально возможным ходом следовать следовать в базу, интенсивно вентилировать при этом шахту с аварийной ракетой».

Продув балласт и всплыв в надводное положение, лодка полным ходом под тремя дизелями, за пять дней до наступления Нового 1966 года подошла к месту хранения, погрузки и выгрузки ракет в бухте «Сельдевая». На выгруженной баллистической аварийной ракете, как и предполагалось, был обнаружен свищ на корпусе в районе нахождения азотной кислоты. Ракету разоружили (слили из нее топливо и азотную кислоту, после этого отсоединили от нее головную часть с боезапасом).

На другой день после выгрузки аварийной ракеты, собралась авторитетная комиссия для выявления причины случившегося, которая проходила под председательством контр-адмирала с полномочиями от ГК ВМФ, в которую были включены:
- представитель завода-изготовителя ракет морского базирования на жидком топливе;
- начальник оперативного управления Камчатской военной флотолии ТОФ капитан 1 ранга В.Зайцев;
- зам. командира дивизии по подготовке командиров ПЛ ПЛ капитан 1 ранга В.А. Дыгало(29 ДиПЛ);
- командир ПЛ «К-163» капитан 2 ранга И. Людмирский(29 ДиПЛ).

Хотя вроде расследовать было нечего. Личный состав БЧ-2 подводной лодки вовремя обнаружил повышение окислов азота в шахте, и последующие его действия были правильными. Командир ПЛ своевременно информировал ГКП ВМФ о случившимся, и выполнял все указания, которые он получал от него. Надо было ожидать, какое решение по этому вопросу примет представитель от ГК ВМФ. Вообще необходимо заметить, что чаще в подобных ситуациях, когда истина лежит на поверхности, и виноват в них не личный состав, а низкое качество продукции заводов-изготовителей, поставляющих недоработанную технику на флоты, комиссии центрального аппарата ВМФ, вероятно, не желая вступать в натянутые отношения с Министерствами, постовляющие технику на флоты, чаще всего пыталось представить вину личного состава кораблей в низких знаниях эксплуатационных инструкций по обслуживанию новой техники. В нашем случае никто из прсутствующих на комиссии к этой аварии не имел отношения, так как свищ мог образоваться в корпусе ракеты только при наличии инородного тела при прокате металла для ракеты на сталелитейных заводах. Дело доходило до того, что командование дивизии, чтобы избежать огульного обвинения в непрофессионализме экипажа лодки при ракетных стрельбах, приняло решение: по мимо представленных записей из журналов, в момент старта ракет фотографировать показания всех приборов. Только в этом случае заводу-изготовителю ракет приходилось признавать свою вину и доводить отдельные узлы ракеты до совершенства, чтобы избежать неудовлетворительных ракетных стрельб в соединениях ПЛ в будущем. От себя замечу, что в тот момент самым недоработанным узлом в ракетах этого вида был интегратор ускорения, что резко снижали показатели точности ракетных стрельб ПЛ ПЛ дивизии.

Примерно по этой схеме и проходило последнее заседание комиссии. Контр-адмирал, председатель комиссии, всячески пытался в какой-то мере обвинить в случившимся, помимо завода-изготовителя ракет, и личный состав БЧ-2 подводной лодки.

Хотя командир лодки И. Людмирский представил комиссии исчерпывающие данные по замерам окислов азота в шахте с аварийной ракетой, которые проводились каждые 30 минут с момента обнаружения. Был представлен акт проверки всех приборов в отсеке БЧ-2 в лаборатории мер и весов. Подкопаться было не к чему. На отличной ПЛ все делалось надежно и в срок.

И тут слово взял капитан 1 ранга В. Зайцев. Обращаясь к контр-адмиралу он сказал: «Раз мы не можем установить истинного виновника в случившемся среди экипажа ПЛ , давайте мы его НАЗНАЧИМ, включим в акт и разойдемся. Сейчас 31 декабря 1965 года, через 12 часов наступит Новый 1966 год». Повисло тягостное молчание. Всей комиссии уже давно было ясно, что вины личного состава лодки в случившимся – НЕТ! Он действовал грамотно, и Камчатская военная флотилия ТОФа отличную ПЛ «К-163» и её командира незслуженно в обиду не дадут. Контр-адмирал, тяжело вздохнув, промолвил: «Ну зачем мы будем обвинять в случившимся кого-то из личного состава БЧ-2, если это документально не подтверждено. Так и запишем в акте, что вины личного состава БЧ-2 в случившимся – НЕТ !».

Через 2 часа акт был отредактирован, напечатан на машинке, подписан всеми членами комиссии. Представитель ГК ВМФ, контр-адмирал, тут же отбыл в аэропорт «Елизово», но встречать Новый 1966 год ему пришлось в самолете на высоте 10 000 метров над Землей. Но и в данном случае вины командования 29 ДиПЛ – не усматривается.

Ветеран – подводник
Валентин Саенко
г. Рига, 21 августа 2012 года.

ВНЕОЧЕРЕДНОЕ ВОИНСКОЕ ЗВАНИЕ

Каждый год на Северном и Тихоокенском флотах страны в 50 – 60 годы прошлого столетия выпускались сборники аварий и поломок на кораблях и подводных лодок, в которых подробно описывались неправильные действия личного состава, приведшие к поломкам и выходу из строя механизмов и систем, что в целом снижало боеготовность флотов, так как для их устранения нередко приходилось привлекать судоремонтные заводы.

Так что, молодому инженер – механику, только что окончившему Высшее Военно-морское инженерное училище, они (сборники) были, безусловно, большим подспорьем при проведении занятий по специальности со всеми категориями личного состава электромеханической боевой части ПЛ, на одну из которых я был назначен командиром БЧ-5 в 90 Отдельной бригаде подводных лодок после окончания училища.

Уже в то время я обратил внимание, что в сборнике аварий и поломок по Тихоокеанскому Флоту, чаще других, в них поминается подводная лодка «Б-62». Безусловно, я не знал ни командира данной ПЛ, ни ее командира БЧ-5, по вине личного состава которого совершались те оплошности в обслуживании эксплуатации вверенной материальной части. Позже до меня дошли сведения, что это первая ПЛ на флоте с баллистическими жидком топливе.

Это впоследствии, когда я прослужил в подводном флоте капитана 3 ранга-инженера, я на построенной ПЛ «К-75» попал служить в дивизию ракетных ПЛ ПЛ, базирующихся на Камчатке. Вот здесь жизнь столкнула меня с бывшим командиром ПЛ «Б-62». В это время он был уже в звании капитана 1 ранга, успешно окончил Военно-Морскую академию, где проучившись положенный срок, сумел защитить диссертацию и получить степень «Кандидата военно-морских наук».

Таких в то время на Ттихоокеанском Флоте было всего четыре человека. Занимал он должность заместителя командира дивизии (29 ДиПЛ) по подготовке командиров. С уходом командира дивизии контр-адмирала И.И. Щербакова в ВМА, в 1966 году вступил в должность командира дивизии. Уже будучи офицером штаба 29 ДиПЛ, мне приходилось часто выходить с ним в море на всех подводных лодках дивизии на выполнение ракетных стрельб согласно задач курса боевой подготовки (КПЛ).

На дивизии со мной в 60-е годы служил флагманский врач, который в те роковые для командира ПЛ «Б-62» В.А. Дыгало годы ( о них пойдет речь ниже), был в 50-х годах членом Военного трибунала ТОФа во Владивостоке. Именно от него я узнал некоротые подробности из жизни командира первой РПЛ на флоте.

Когда на ПЛ «Б-62» скопилась критическая масса аварий и поломок материальной части, командование ТОФа пришло к выводу, что в них повинен и командир В.А. Дыгало из-за низкой требовательности к личному составу. И по решению суда Военного трибунала ТОФа, его понизили в воинском звании на одну ступень: с капитана 2 ранга до капитана 3 ранга. Военному человеку было от чего придти в отчаяние, ведь он целый год готовился к поступлению в ВМА, а в одночасье сразу лишился и воинского звания «капитан 2 ранга», и мечты о поездки на учебу в Академию.

Вернувшись на базу после приговора суда Военного трибунала флота, не сомневаюсь, что В.А.Дыгало думал, как ему поступить в этой ситуации. Сутки, не выходя из каюты, он принял разумное решение, что жизнь на данном случае не кончается. Она, эта жизнь идет не по прямой, а по другой траектории, со взлетами и падениями, и несомненно, будет еще на его улице праздник. Ночью, спорв с тужурки и кителя погоны капитана 2 ранга, В.А. Дыгало пришил новые погоны с одной звездой, (благо в чемодане оказались запасные), и с этого момента стал капитаном 3 ранга. Утром, на другой день, как ни в чем не бывало, прибыл на ПЛ бодрым и подтянутым. Команда лодки построилась на кормовой надстройке на подъем Военно – Морского Флага, и старалась не смотреть в сторону своего командира, одиноко стоящего на пирсе. За пять минут до 08.00 (время подъема Военно-Морского Флага), В.А. Дыгало легко взбежал по трапу на лодку, где его встретил с докладом старший помощник командира лодки: «Товарищ командир! (Звание предусмотрительно опустил) Экипаж подводной лодки «Б-62» построен на подъем Военно-Морского Флага!». В. Дыгало молча прошел на середину строя построенной команды, повернулся лицом к личному составу и четко произнес: «Спасибо, подводнички, за присвоение ВНЕОЧЕРЕДНОГО ВОИНСКОГО ЗВАНИЯ». И также спокойно, не теряя самообладания, встал в строй на свое место при подъеме Военно-Морского Флага! Команда молчала, низко опустив головы, все чуствовали свою вину за случившееся: такого любимого всеми ими командира, из-за своей недисциплинированности довели его фактически до позора.

Вахтенный офицер командует ровно в 08.00: «Флаг и Гюйс поднять!». И сразу после подъема флага следует команда старпома: «Всем вниз, на осмотр и проворачивание оружия и технических средств». Начался трудовой день по выполнению очередных задач боевой подготовки.

Как офицер В.А. Дыгало знал: в жизни все перемелится, и года не пройдет, как восстановят его в прежнем звании капитана 2 ранга. А вот о поездке на учебу в ВМА в этом году вероятно придется забыть. Ошибся, Виктор Ананьевич, в своих мрачных прогнозах! Через два месяца его восстановили в воинсом звании капитана 2 ранга и послали на учебу в ВМА. Откуда он через три года, после окончания ВМА и защиты кандидатской диссертации вернулся на ТОФ в звании капитана 1 ранга, получив при этом новую должность – заместитель командира 29 ДиПЛ по подготовке командиров.

Как это скоропалительно произошло, речь пойдет в моем следующем рассказе «Беречь партийные кадры».

Ветеран – подводник
Валентин Саенко
24.08.2012 года.