ВЛАДИМИР ЩЕРБАВСКИХ. СТИХИ. (Продолжение)
13.Верблюжья гора.
Котёнок Васька спит со мной на печке,
Лягушки спят, известно всем, у речьки,
А вот где Солнышко ночует, интересно?
То никому на свете не известно.
Об этом рассуждал я одним летом
В своём далёком детстве на исходе дня
И замысел тогда родился у меня,
А рассказать я лишь сейчас решил об этом.
Услышал я тогда в урочный час
Хасана – пастуха затейливый рассказ,
А тот Хасан на весь окрестный лес
Известный был выдумщик и балбес.
Не то узбек он был, не то татарин;
Не важно то, он был весёлый парень.
Ну пусть татарин, пусть узбек,
А по натуре чисто русский человек.
Скотину пас, был мастер на все руки
И стар и млад с ним был на ты.
Он, что ни попадя, придумывал от скуки.
Мы ж пацаны то слушали разинув рты.
И вот однажды в летнюю пору
Он рассказал нам про Верблюжью гору,
Была у нас такая за лесами
Ну чисто как верблюд – с двумя горбами.
Он нам сообщил, что вот за той горой
Ночует Солнышко ночной порой
В чертогах из блестящей меди,
А сторожат их злющие медведи.
Рассказ тот нас несказанно увлёк
И, возбуждённые возникшим интересом,
Решили мы найти за этим лесом
Тот сказачный чудесный уголок.
Куда и как идти у нас был чёткий план,
Поскольку к той горе известна всем дорога,
А снаряжения у нас с собой немного:
Сачёк для ловли бабочек, рогатки, барабан.
Нас было четверо и всем по пять годков,
И каждый был способен и готов
Идти на ту Верблюжью гору,
Не помню только, для чего был барабан у нас в ту пору.
И вот мы двинулись не мешкая в поход
Средь сосен и дубов на эту гору,
Чтобы узнать, где Солнце спит в ночную пору,
Но скоро поняли, что время нас не ждёт.
Ведь мы тогда про время мало знали,
С часами никакого дела не имели.
Когда, из леса выйдя, мы на гору посмотрели,
То сразу поняли, что очень опоздали.
За той горой уж затухал закат,
Светило за неё совсем уж опустилось
И поняв, что затея провалилась,
Решили мы идти назад.
Ночлега Солнца нам уж не сыскать,
Гора то – вон она какая
И тех медведей злая стая
На нас во тьме сподобится напасть.
Обратно следуя, мы стали рассуждать
О том, что плохо время рассчитали,
Что слишком поздно свой поход начали
И завтра раньше предстоит его начать.
Но в рассуждениях своих мы вновь промашку дали,
Пока до полночи в село мы возвращались,
Там всем селом давно уж нас искали;
В каких догадках только не терялись.
Так что влетело нам тогда изрядно
И долго всё у нас потом чесалось.
По полной мере каждому досталось,
Чтоб больше странствовать нам было не повадно.
Воры
Сравнимо всё и всё сопоставимо.
И вес слона, и вес нейтрино,
И бег коня, и ястреба полёт,
Но речь сейчас о воровстве идёт.
К примеру, вот щипачь у ротозея
Со ста рублями вынул кошелёк,
Домушник же, нисколько не потея,
Имущество на миллион дороже уволок.
Но воры есть ещё такие,
Которым и карманник и домушник не чекта.
Они способны чуть не пол России
Украсть и уволочь в оффшорные места.
Ничем не брезгуют они, ничто их не страшит,
Они не могут жить иначе.
Скорее нужно стать ещё богаче –
Утробный их торопит аппетит.
Россия, где твои глаза?
Ужель не видишь, что творится?
Ведь всякая прошедшая гроза
Всегда способна возвратиться.
Добъёт тебя безбрежная татьба,
К обрыву приведёт нетвёрдая походка;
Способна утонуть не только лодка,
Об этом говорит «Титаника» судьба.
15. Подводники
На Кольском полуострове подводников столица,
В городе Полярном их давнишнее гнездо.
Там началась когда то первая страница
Жизнеописанья моего.
Там проходило мое первое крещенье,
Ковались навыки терпенья и уменья:
Как швартоваться, погружаться и всплывать
И в цель торпеды, между прочим, посылать.
Оттуда, льды ломая и моржей пугая,
Мы прорывались дальше на восход
И завершили свой арктический поход
Почти у самых берегов Китая.
Там от Корейского пролива до Чукотки
Вовсю гуляли наши дизельные лодки
И мы пропахли там солярной гарью,
Как будто трактористы мы иль кочегары.
Мы бороздили те моря не за зарплату,
А чтоб хребёт сломать любому супостату
И пусть мы пахли словно трактористы,
Зато мечты и намеренья наши чисты.
Наперекор тайфунам и ветрам противным,
Не пропустив возможного врага,
Увидеть вновь родные берега
И встать к причалу утром дивным.
Войти в каюту, где собрались друзья,
Взглянуть в знакомые глаза и лица,
К стакану спирта приложиться,
Хотя так поступать нельзя.
16. Лесная сказка
,
Скатилось солнце с купола небес,
Послав на землю свой прощальный луч.
Луна, сменив его, расположилась среди туч
И на земле умолк уснувший лес.
Уснули все, кто не стоял в наряде
На внешнем или внутреннем посту,
А на дороге в том умолкнувшем лесу
Не спал лишь я – дежурный по бригаде.
Проверить караул я выехал тогда
И всё бы было как всегда,
Но надо же, мотор заглох на пол-пути
И дальше мне пришлось пешком идти.
Не в тягость мне была дорога;
Ходить мне в детстве много приходилось,
Но что-то первобытное в сознаньи пробудилось,
Закралась в душу вдруг тревога.
Луну внезапно заслонило тучей,
А перед этим тень в ветвях мелькнула,
Но в темноте всё сразу утонуло
И кобуру я расстегнул на всякий случай.
Насторожившись, продолжаю путь,
Стараюсь не шуметь нисколько;
Мой обострённый слух стал как у волка,
Но что-то вверх зовёт меня взглянуть.
И почему – то страх пропал,
Сознанье мучилось в незнаньи,
Казалось мне, что кто-то меня звал,
Что кто-то удивлён моим непониманьем.
Вокруг луны тут тучи разошлись
И сразу же всё посветлело;
На ветке надо мной сидела рысь
И с интересом на меня глядела.
Была лесная кошка так красива,
Так дружелюбно на меня смотрела,
Что страх пропал. Я просто ошалело
Стоял, глядел на сказочное диво.
И тут послышался мотора гул,
На миг я взгляд от рыси оторвал
И сразу же опять на верх взглянул,
Но зверь пропал.
Я, как положено, проверил караул,
Вернувшись в часть, прилёг, уснул
И мне приснилось множество зверей
В избушке, что без окон, без дверей.
17. Ну, дела!
Каких бы ворогов на нас не нападала рать,
Они всегда отпор жестокий получали.
Народ и армия его их сокрушали
И неизбежно обращали вспять.
Но вот, налево и направо всё круша,
На нашу армию напал Сердюк-Паша.
Откуда взялся он, никто не может знать,
Уж не Сердючки Верки ль брат он или зять?
Но вовсе не такой тут вышел коленкор.
Ну разве можно было дать Сердюк-Паше отпор?
Ведь думали то по старинке,
Что это воины пришли, а тут блондинки.
К тому ж возникло подозренье,
Уж не идёт ли армии реформа,
Ведь на врагах колготки, джинсы, а не форма.
И торговать у них непревзойдённое уменье.
Украли всё они, что под руку попало;
Ни боевых дивизий, ни полков не стало.
Всё на утиль пошло, остались лишь бригады,
И уйму денег выгребли те гады.
Не нравится история мне эта.
Не в том беда, что Родина опять раздета,
А в том, что вдруг война случится,
И чем прикажете теперь нам защититься?
Ведь тот Барак Обама ждать не будет,
Он не с блондинками и не с брюнетками прибудет.
И торговаться с нами он не станет.
По наши головы дурные он нагрянет.
Готов отчаянным зайтись я криком:
Вы не слыхали разве песню «Гоп со смыком»?
Ну сколько можно проходимцам верить?
Пора уж поумнеть по крайней мере.
Мы сами уронили в речку мяч
С тех пор по всей России стон и плач.
Кто слёзно молит Сталина вернуть нам – папу,
Кто сокрушается, что тому Мишке лапу
Ещё в ту пору не сумели оторвать,
Которой уронил он в речку мяч,
Когда махал ей, маня на перестройку
И превратил нас в Запада помойку.
Есть выражение «лиха беда – начало»,
Но чья бы там корова не мычала,
Всего делов то – взяться всем народом
И указать на дверь «продвинутым» уродам
Которые поют на Запада мотивы
И говорят, что нет альтернативы
Другой, чем жить как любо им.
А надобно нам жить умом своим.
18. Отсечная быль
На подводной лодке очень интересно,
Только многим людям это не известно.
К примеру, пост сигнальщика похож там на скворешник,
А моторист чумазый, как в преисподней грешник.
В епё отсеках как4 в пещёрах троглодитов,
А люди там похожи на бандитов.
На первый взгляд. А на второй ещё страшнее.
Зато они всех прочих веселее и добрее.
Там спят кому где как придётся.
Минёр, к примеру, как цыган кочует,
Механик к шахте РДП приткнётся,
Лишь командир в отдельном «шкафчике» ночует.
Но не всегда, а то и в сапогах.
Малейший шум услышит и вот уж на ногах,
Взбежит на верх на мостик и во тьме холодной
Быстро озирается, словно волк голодный.
Там скучно не бывает никогда,
Смешно иль страшно – уж этого в достатке
И если соображение в порядке,
Тогда минует всякая беда.
Как душ контрастный – то хорошо, то плохо.
Чего нибудь не так и снова суматоха,
Зато не растолстеешь и не умрёшь от скуки,
Главное в готовности иметь мозги и руки.
Запомнилась история одна.
Я был тогда старпомом и нас тайфун настиг.
Сначала он желудки наши вывернул до дна,
А после подарил потехи миг.
Электрокамбуз качка сорвала с крепленья.
Как многотонный танк, пошёл он в наступленье,
Всех растоптать грозил и брызгал кипятком
И норовил борт проломить – при всём при том.
Зависело тогда всё лишь от нас
И ни призыв не нужен был и не приказ.
Пошли мы на махину в смертный бой,
Вооружившись всем, что было под рукой.
Брусья аварийные, клинья и верёвки,
Всё порасхватали, не забыв сноровки,
Всем скопом ту махину обуздали,
Хотя мы все белковые, а она из стали.
И раны и контузии, конечно, были,
Но, боль превозмогая, мы всё забыли,
Все раны после смазали, бинтами замотали,
Конечно, спирту выпили, ведь мы же не из стали.
Всё то, что здесь написано, сейчас не актуально,
Теперь таких подводных лодок больше нет.
Ни на земле, ни у других планет.
Сейчас во всём прогресс и всё нормально.
И тех подводников давно ушло уж время,
Теперь тусуется людей другое племя.
Менеджеры повсюду правят бал.
На этом сказ закончен. Я устал.
Володе Щербавских
(На "Отсечную быль")
Володя! Ты забыл, как ВАН согнуло,
«Переплелись» стволы артустановки носовой.
Винты, латунные (на сварке) морем «сдуло»
С кусками палубы настройки кормовой.
И то, что камбуз всё круша в отсеке,
Ещё чуть-чуть и батарею бы замкнул,
И то, что наш гирокомпас из строя вышел
И пользы от него – лишь лишний гул...
Да, есть, что вспомнить! ЭТО лишь частица
Того, что служба нам преподнесла.
И неспроста нам море часто снится,
С которым нас судьба навек свела!...
Гордимся, Вова!
Мы - среди твоих друзей!
С приветом Маше
ЛВН и ФЛЕЙ
