В.П. ЩЕРБАВСКИХ

СЕРЕБРЯНЫЙ КРЕСТИК

1.

Хорошая вещь - праздник. А кто бы и спорил? Вот и я не спорю. Однако имею кое - что уточнить. Для морского офицера, тем более командира боевого корабля, ответственного за немалое число подчинённых, да ещё оружие и сложную дорогую технику, любой праздник, при всёй его праздничности, всегда несколько утомителен, если не сказать больше. Те, кто имел обыкновение проводить праздники в семейной обстановке, с этим моим заявлением конечно же не совсем согласятся. Но так уж сложилось, что я не помню, ни одного праздника в семейном кругу, кроме пары дней рождения (во время военно-морской службы, конечно). Или я в это время был в море, или, хотя и на берегу, но дежурил в это время. А когда оделся в шкуру старпома, а потом – командира подводной лодки, то тут уже праздновать не на ней, а где то ещё, было просто противопоказано. Но однажды был у меня праздник, который не только не был обременителен, но запомнился своей необычностью и непохожестью на все другие как до, так и после него. Он имел какой то сумбурно сказочный налёт и, несмотря на то, что значился во всех календарях и тем самым был предопределён, случился всё равно неожиданно.

Предшествовавшая тому празднику обстановка, а это была одна из годовщин Великой Октябрьской Социалистической Революции, была вполне типичной для магаданской бригады подводных лодок. Это полноценное отдельное соединение волей ГК ВМФ сформированное в глухом углу Тихоокеанского флота, было лишено возможности полноценно проводить боевую подготовку. Заключалось это в том, что подведомственная соединению акватория была довольно обширна – всё Охотское море, в северной части которого в Тауйской губе нарезано достаточно полигонов. А если выйти через любой курильский пролив в океан, то вообще, ныряй – не хочу.

Только для того, чтобы подводная лодка могла всесторонне отрабатываться и совершенствоваться для своего предназначения, ей гордое одиночество ни к чему. Ей нужна разнообразная компания. Чтобы научиться грамотно и эффективно использовать торпедное оружие, в учебную торпедную атаку выходить нужно не по буксиру или тральщику, а по крейсеру или эскадренному миноносцу. А чтобы отработать уклонение от сил противолодочной обороны и форсирование противолодочных рубежей, нужны совремённые корабли ПЛО и соответствующие самолёты. В нашей акватории всего этого не было и для отработки указанных задач нам приходилось в течении двух – трёх суток добираться до восточного побережья Камчатки или совершать иногда недельный переход в Японское море. А если учесть, что лодке нужно хотя бы раз в два года пройти докование и размагничивание корпуса, что возможно сделать или на Камчатке или во Владивостоке, а потом ещё боевое дежурствыо мы несли в бухте Бечевинской в северной части восточного побережья Камчатки, а для выхода на боевую службу спецторпеду можно было загрузить опять же или на Камчатке, или во Владивостоке, а по окончании боевого дежурства или боевой службы, прежде чем возвращаться восвояси, нужно эту торпеду вернуть туда, откуда взяли, а это значит снова Камчатки или Владивостока не миновать. Вот и получается, что лодки Магаданской бригады практически непрерывно находились в движении по обширному пространству в любое время и в любую погоду совершая тысячемильные переходы. То есть море для нас воистину было домом, а родные берега мы посещали редко – в качестве гостей. В летнее время в нашей базе можно было увидеть одну – две лодки, а то и вообще ни одной не было. Все же собирались только к ледоставу в течении ноября. Кроме тех, конечно, кто остался на зиму во Владивостоке проводить средний или текущий ремонт. Так было и в тот раз, о котором я сейчас пишу.

В ноябре 5-го числа (какого года – не помню) вернулся я из двух недельного плавания в океане за Курилами. Путь лежал через 2й Курильский пролив между большими островами Шумшу и Парамушир. Там у Шумшу мы заправились горюче смазочными материалами и моя «Бегущая по волнам» - С-288 бодро побежала домой в бухту Ногаева в Магадан. Но уже с середины Охотского моря погода, что естественно для этого времени года, начала портиться. А когда мы были уже на траверзе маяка Чирикова, то получили радио от своего штаба на не гостеприимную тему. В нём нас уведомляли что по Охотскому морю объявлено штормовое предупреждение, по этому швартовка нам в бухте Ногаева запрещается, а встать нам нужно на якорь у мыса Замок, где и переждать ненастье. День уже подходил к концу, когда мы, пробежав южную часть бухты Ногаева, подошли к указанному мысу. Место не плохое. Гора того же названия, то есть Замок, своё название оправдывает. Высокая и крутая с зубчатой вершиной своим могучим телом надёжно закрывает небольшую бухточку, так что ветра и больших волн там нет. Так – небольшая толчея, будто море кипит.

Темнело быстро. Мы тщательно выбрали место. Это стоило сделать именно тщательно, так как грунт там каменистый и если якорь попадёт на плиту, то держать не будет, а может и цепь оборваться, если он в расщелине между каменных глыб окажется. Такой же командир как я – Юра Шустиков год назад неприятность здесь заимел. Тогда так же штормило и у него оборвалась якорьцепь. Уже не помню, кто из командиров по этому поводу однажды выразился: «когда слышу фразу – ты что, с цепи сорвался? – сразу Шустикова представляю».

Встали мы на якорь. Бухта Ногаева быстро заполнялась спешащими в укрытие рыболовными судами и в ней становилось всё теснее и теснее. Там уже до этого стояли три больших транспорта, а тут к ним в компанию вошло ещё десятка полтора сейнеров. До плавбазы «Бирюса», где наш штаб, расстояние 6 кабельтов; можно было бы и светом, то есть сигнальным прожектором, доложить о том, что встали на якорь где велено, да транспорт как раз её заслоняет. Поэтому я вызвал на мостик старшину команды радиотелеграфистов и задиктовал ему радиодонесение на УКВ.

Прошло порядком времени, поднимается он на мостик и докладывает, что никак нельзя до плавбазы докричаться, весь эфир болтовнёй занят. Это рыбаки расшумелись как на базаре. Дело в том, что в акватории магаданского порта, а значит и в бухте Ногаева радиочастоты ультракоротковолновой связи и для нас и для гражданских судов были общие. Мы же в своих переговорах пользовались разработанным словесным шифрованием. Это была простая и удобная конспирация и затруднения случались только иногда из за перегруженности эфира, что и произошло в данном случае. Пошёл я сам в радиорубку. Одел наушники, радист настроил станцию и я сам убедился, что гвалт плотный как на большой ярмарке. Сколько я не пытался вклиниться, ничего не получалось и тогда я вынужден был пойти на радиохулиганство. Выбрал момент, когда стихло на пару секунд и громко, отчётливо и строго сказал в микрофон: «Запрещается»…Кто- то, уже было залопотавший, смолк на полуслове и я закончил фразу « бить верблюда гофрированным шлангом». Эфир, видимо в недоумении, смолк и я, воспользовавшись этим, доложил оперативному дежурному всё, что требовалось. После этого эфир снова взорвался, но нам это было уже до лампочки. Так что установка: «С волками жить – по волчьи выть» - верная.

На рассвете 6 го ноября ветер и море утихли, штормовое предупреждение сняли, мы подошли к плавбазе «Бирюса» и ошвартовались к её левому борту. День, то ли суббота, то ли воскресенье – был свободен и, закончив все предпраздничные мероприятия, во второй половине дня я уже был дома. Помылся, приготовил парадную форму (завтра ведь торжественный подъём флага). Правда бригады почти нет: две лодки одна с комбригом на борту, другая – с начальником политотдела, возвращающимися с какого то общефлотского партактива, вышли из Владивостока два дня назад, из-за шторма в Корсакове задержались и вряд ли теперь успеют ко времени, другие тоже кто где, кто в доке кто в ремонте, одна где то в океане за Курилами с боевой службы возвращается, две в бухте Бечевинская боевое дежурство заканчивают. И получается, что парадный флаг и флаги расцвечивания завтра торжественно поднимут всего три лодки: моя С-288, Ротко С-140 и Колесникова С-286. С-140 без командира, она в навигационном ремонте с разобранными дизелями, а Ротко в отпуске. Колесников тоже в отпуске и его лодкой временно командует командир резервного экипажа Филиппеня В.В. Не помню, чем хотел заняться, но неожиданно зазвенел телефон, я снял трубку и – здравствуйте, я ваша тётя – оперативный дежурный сообщает, что опять объявлено штормовое предупреждение и, само собой разумеется, ноги в руки и на свою кормилицу. Ничего не поделаешь – служба есть служба, а морская да ещё осенью в Магадане, тем более. У нас там к осенним штормам относились с почтением, так как в этот период чаще всего дул юго-западный ветер, то есть с моря в длинную с высокими берегами бухту, словно в аэродинамическую трубу и достигал ураганной силы. Поэтому все корабли должны были быть готовыми к немедленному отходу на якорные стоянки. А иной раз приходилось вообще из бухты в Тауйскую губу выходить.

Примчался на бригаду и сразу на лодку, где прибывший раньше старпом Клюшкин уже начал готовить лодку к отходу. Запустили гирокомпас, прогрели дизеля, проверили прочный корпус на герметичность; вот и готово. Поднимаюсь на плавбазу и захожу в рубку оперативного дежурного, а там уже все начальники в сборе. Самый старший – зам комбрига кап. 1 ранга Зеленцов В.И. Рядом с ним зам начпо кап. 2 ранга Шишкин. Вид у него не важный, простыл видно, глаза с лихорадочным блеском и лицо красное. Там же и все наличные командиры: командир ПБ «Бирюса» кап. 2 ранга Малков, исполняющий обязанности командира дивизиона ОВРа, замыкающегося на нашу бригаду кап. 2 ранга Барышев, командир резервного экипажа, а теперь и С- 286 кап. 2 ранга Филиппеня. И ещё один не знакомый кап. 1 ранга-инженер. Это, как я узнал чуть позже, представитель Военно морской инженерно-строительной организации, которая давно уже ведёт подготовительные работы по созданию в нашем районе Военно-морской базы. Поскольку наш комбриг, как здешний старший морской начальник, включён в руководство этой комиссией, то к нему с какими то важными бумагами и прибыл этот высокий гость. Его фамилия мне запомнилась потому, что она довольно редкая, по крайней мере мне ранее не встречавшаяся. Довбуш – его фамилия.

Я доложил зам комбрига о готовности лодки к отходу в точку якорной стоянки и он пригласил всех к большому столу для обсуждения сложившейся обстановки и принятия окончательного решения.

А обстановка такая. В пол расстояния до западного побережья США с юга на север движется обширный циклон. Пока тихо, но с часу на час должен подняться сильный ветер. Поскольку центр этого циклона далеко за Курилами, то ветер этот будет вначале северный – для нас не опасный, и если циклон не изменит своего курса к востоку, то юго западный ветер задует когда будет уже ослаблен из за большого расстояния. Но это предположения и надежды, поэтому нужно быть готовыми к отходу. Сейчас вся бухта Ногаева под завязку заполнена всевозможными судами и становиться здесь на якоря – чревато непредвиденным. А если уж придётся отходить, то на якоря становиться в Тауйской губе у маяка Чирикова в бухте Старицкого. А пока будем ждать находясь в готовности №2, это касается моей и Филиппениной лодок. На лодках одна смена на постах, остальные отдыхают. Нам же вместе с остальными начальниками можно находиться в рубке оперативного или в каюте командира ПБ, которую он любезно предложил. Из её иллюминаторов такой же хороший обзор всей акватории бухты. Так и порешили. Проверив лодки и дав соответствующие указания, мы с Филиппеней вернулись в каюту Малкова, где уже находились все остальные, кроме зам начпо, который по причине хвори ушёл в свою каюту.

Там мы курили, пялились в чёрные иллюминаторы и обсуждали текущие дела. Потом мы с Филиппеней ещё раз сходили на свои лодки. Над бухтой кромешная тьма, небо усыпано колючими звёздами, порывистый ветер сердито толкает то в грудь , то в спину и явственно чувствуется приближение зимнего холода. Наши стальные красавицы, тесно прижавшись друг к другу, плавно покачиваются с носа на корму. Поднимаюсь на мостик и оглядываю окружающий мир. Вся бухта разукрашена якорными огнями стоящих судов. То и дело кто ни будь из них подсвечивает свой борт лучём прожектора. Это предостережение кому то проходящему мимо. Значит, заполнение бухты новыми морскими странниками ещё продолжается. Это и так видно по мельканию кое где красных и зелёных ходовых бортовых огне.

Можно представить, что здесь начнётся, если в бухту ворвётся юго-западный ветер, который сразу наберёт ураганную силу. Не превратится ли наш приют в кладбище погибших кораблей. Похоже нет, не превратится. Моряки здесь все бывалые и опытные и, при малейшей вероятности появления здесь упомянутого убийцы, они не лезли бы сюда скопом. Не трудно сообразить, что все они детально проанализировали полученный японский прогноз, который очень точен и на моей памяти ни кого ни разу не подвёл. И нас на каждой лодке давно уже есть плексиглазовый планшет, которым мы постоянно пользуемся в море. Через каждые 4 часа в сутки получаем японский прогноз по Тихому океану и наносим на этот планшет центры циклонов и тайфунов, направление и скорость их движения и все изобары (линии атмосферного давления ). Всё это анализируем, учитываем и раз за разом убеждаемся, что эти прогнозы непоколебимо верны.

Спустился в лодку. Все члены команды кто на посту вахту несёт, кто, будучи подвахтенным, или дремлют, или, собравшись группами, режутся в домино, или обычным брёхом перекидываются. Всё как всегда – деловая обстановка, по семейному привычная и успокаивающая. Собрал в каюткомпании офицеров; о деле потолковали. На циферблате отсечных часов уже 20-00. Нужно в штаб сходить, может что новое узнаю. Поднялся на мостик, ещё раз полюбовался на грозную панораму, собрался уже на борт плавбазы подниматься как меня догнали старпом Вася Клюшкин и замполит Светик. Старпом хотел что то сказать, но его опередил замполит: «Товарищ командир, есть, думаю, хорошее предложение. Доложите его начальству. Судя по обстановке, утром никакой торжественный подъём флага не состоится. Может быть через час сами праздник, не отходя от постов, организуем? Раздадим вина по 100 грамм. Чай приготовим, печенье, консервы. Все мы офицеры потом с получки скинемся и восполним».

Чуть подумав, отвечаю,- «Понял вас. Идею одобряю и обязательно доложу зам комбрига». И поднялся на палубу плавбазы. Зайдя в рубку оперативного, узнал, что все в каюте командира плавбазы. Захожу, точно – все там, а докладывать родившуюся идею не пришлось, так как она и здесь родилась почти в том же виде и зам комбрига, замначпо и высокий гость всё это уже обсудили. Они только что вернулись с визита в каюту замначпо и вот теперь Зеленцов объявил решение. Ко всему прочему он сообщил, что на камбузе плавбазы уже готовится соответствующее количество тортов на каждый корабль. А за вино и прочее, ничего не поделаешь, придётся скидываться офицерам. Но это не так уж обременительно. «Любишь кататься, не говори что не дюж, а полезай в кузов»,-привёл он свою любимую поговорку. Потом выступил капитан 1 ранга Довбуш и сказал, что в 21-30 он всех присутствующих ждёт здесь, потому что у него сегодня день рождения и он, ещё отправляясь сюда из Москвы прихватил литровую бутыль марочного коньяку.

И вот, закончив все организационные дела на своих лодках, проверив надёжность их стоянки у борта плавбазы и поздравив с праздником собравшиеся по отсекам экипажи, мы с Филиппеней в назначенное время явились в каюту командира плавбазы и присоединились к бодрствующей группе начальников. Там на столе, накрытом белой скатертью, уже стоял большой керамический графин (видимо для цветов), до половины наполненный коньяком, электрический чайник, торт, пара вскрытых консервных банок, шесть гранёных стаканов и маленькая сорокаграммовая рюмка. Кроме сервировки в каюте было ещё одно изменение обстановки. В ней находился ещё новый член вынужденной ночной сходки – временно исполняющий обязанности командира дивизиона кораблей ОВРа капитан 3 ранга Барышев. Его дивизион, состоящий из двух заканчивающих свою службу стареньких тральщиков, стоял в надёжном укрытии – в ковше судоремонтного завода, находящемся с северной стороны насыпного каменистого мола, к которому с южной стороны ошвартована кормой наша плавбаза. Раньше в этом дивизионе были ещё три МПК, но год назад их порезали на металлом. Выслушав наш с Филиппеней доклад о состоянии лодок, зам комбрига Зеленцов обратился ко всем присутствующим с подобающей случаю речью, которая выглядела примерно так:

«Дорогие товарищи! Праздник есть праздник, тем более тот, который является днём рождения нашего государства. Его нужно отметить, что мы и сделаем. Вместе с этим мы отметим и день рождения нашего гостя Константина Егоровича Довбуша. Ещё нашей задачей является, с учётом сложившейся неблагоприятной погодной обстановки, сохранить две находящиеся здесь подводные лодки и плавбазу. Ну, плавбаза стоит надёжно, лодки, как доложили их командиры, находятся в немедленной готовности к отходу, если обстановка ухудшится.

Будем надеяться, что этого не произойдёт, так как хоть и незначительно, но ветер начал стихать. Это с одной стороны. С другой стороны, пьянство, как всем известно, в воинской части недопустимо. И мы этого не допустим. То, что вы видите на столе, не есть атрибуты пьянства. Это средства для поддержания нашей, собравшейся бодрствовать, группы в бодром состоянии. Чтобы скоротать ночь и превозмочь неизбежную тягу ко сну, мы проведём её в интересных разговорах, не забывая постоянно контролировать обстановку. Какие разговоры у нас будут? Каждый по очереди должен рассказать интересный случай из своей жизни, который особенно его удивил, можно сказать, потряс. Перед каждым таким рассказом для заострения внимания мы будем принимать по 30 грамм коньяку, что является всего лишь лечебной дозой и к пьянству не имеет ни какого отношения. Ни с какого боку.

После каждого рассказа мы будем его обсуждать, по окончании обсуждения принимать снова по 30 грамм и заслушивать следующего рассказчика. И так до окончания нашей осады. Нас здесь шесть человек, литр для такой компании – это всё равно что его и не было, а для бодрости и работоспособности вполне достаточно. Как старший здесь, роль тамады беру на себя, а аналитиком назначаю командира плавбазы капитана 2 ранга Малкова. Кто не знает кто такой аналитик, объясняю – аналитик, это такой ответственный специалист, который должен проверять – а налито ли у всех. И обеспечивать, чтобы было налито. Малков, наливай». И Малков сорокаграммовой рюмочкой заполнил все шесть гранёных стакана, а мы взяли их и подняли. « Ну с праздником всех, а вас, Константин Егорович с днём рождения!».

Первым рассказ об удивительном, невероятном и потрясающем начал Малков. Это был рассказ о происшествии, случившемся в бухте Конюшково, расположенной в большом дальневосточном заливе Америка. А произошло это происшествие с одним старшим помощником командира подводной лодки, обладавшим фамилией, как бы располагавшей к происшествиям. Недоля - его фамилия. Итак.


Полностью повесть "Серебрянный крестик"
можно переслать по электронной почте
salar33@inbox.lv,
если будет запрос.
С уважением Админ сайта.